из воспоминаний вокалиста
ЯЦЫНА ПАВЕЛ: С чего все началось
Начинал их учить всеразличным музыкальным премудростям,
а именно петь и играть. Они посылали меня на фиг,
утверждая, что талантливей их нет никого на свете
и таким бездарям, как я, незачем их учить, после чего шли на сцену,
чтобы окунуть слушателей в мир фальшивых звуков и подарить им два
мешка неправильно сыгранных нот. Ну а я рулил в зал снимать
понравившуюся подругу. По окончании танцев вел ее
в сторожевые апппартаменты, затем провожал музыкантов,
клятвенно обещая им добросовестно охранять инструменты,
махал им на прощание правой рукой и шел трахать подругу. Обычно
к этому времени заваливали друзья со своими сисястыми подругами и
начиналась синька, переходящая в укурку, а затем в пьяную
оргию. Сисястых подруг пердолили везде: на барабанных
установках, в параше, на сцене, в гримерной и на полу.
Однажды Таран Антон (будущий гитарист "К.П.", а в то время
гитарист группы "11 DAYES") притаранил технический спирт, купленный
на вещевом рынке, утверждая, что это "чистейший медицинский
спиртюган". Мы повелись на эту пулю, причем все пять
подруг и три кореша отравились. Хорошо, что мы с корешами
вовремя пошли проблеваться, а вот подруги до этого
не допетрили и всю ночь обдрыстывали сцену и скамейки в зале, издавая
ужастные стоны.
Под утро я вышел на сцену вздохнуть свежего июньского
воздуха, отдающего свежим дыханием моря, щебетаньем птичек,
морских чаек, легким порывом утренней росы. Мне в
нос долбануло гамном и блевотней. Увидев гигантские
зжиженные кучи, хаотически разбросанные по сцене, в том числе и
на рояле, стоящем в углу таковой, я, прыгая через эту хренотню
и телок, лежащих между ними, пробрался к роялю и,
вдохновленный увиденным, сочинил и тут же спел трогательную
песню про любовь: "Я ИДУ ПО УЛИЦЕ ВОТ ДЕВУШКА ЛЕЖИТ ОБОССАНА,
ОБОСРАНА И ЛАСКОВО ХРАПИТ...и т.д."
Не помню сколько часов подряд я горланил эту песню, добавляя
в нее все новые и новые слова и лихо закручивая сюжет.
Но в этот день я окончательно решил реализовать свой
безумный проект создания группы, даже несмотря на то,
что придется лабать одному. Название пришло само собой, "Красная
Плесень", что оно означает, Вы никогда не узнаете, дорогие
мои читатели. С ЭТОГО ДНЯ BCE НАЧАЛОСЬ .
А это мои воспоминания (часть)
о съемках клипов: ...Утро началось с глухих
ударов в броню. Яцына пошел открыть дверь. Бритый
качок молча просунул в щель полосатую кошелку из турецкого дерьмантина.
Павел перетащил ее в студию и вывалил на пол груду золотых цепей,
перстней, канделябров и лоханок. Зрачки Факухина, и без того расширенные
до неприличия от вечной передозировки, своими размерами зашугали
Яцыну: он взял большую золотую тарелку с гербом и фейсом
английской королевы и звезданул по голове телевизионщика:
- Не тормози, херр доктор, это для съемок, так, мелочь, бандит
один московский одолжил, - и он отобрал жменю перстней
и две толстенные цепи с пудовыми крестами.
- Вот этого, наверное, и хватит, - сказал он, укладывая побрякушки
в полиэтиленовый пакет.
Вдруг в студию через балкон ввалился худой и бледный
субъект в нацистской форме. Он с размаху рухнул в
кучу рыжья и поцарапал себе рожу. Это был Замотаев,
жутко хотевший сниматься. Павлу стало жаль друга детства, и он сказал:
- Короче, подождем с моими клипами, надо вот Белую Горячку
снять; они хоть и гранжу лепят, но текста у них панковские.
С группы Белая Горячка и начались съемки. Человек 7-8 ялтинских
панков, увешанных гитарами, проводами и стойками,
выбрались на крышу самой охрененной высотки и, воткнув
аппарат в сеть лифтового подъемника, тут же замуровали
нескольких несчастных жильцов в тесной и обоссанной кабине лифта.
Душераздирающие вопли этих жертв высокого (небоскребного)
гранжового искусства только распалили Замотаева. Он
тут же потребовал снять киношедевр на хит "Пей-гуляй,
пока молодой" и стал прыгать по крыше небоскреба и сбрасывать
вниз всякий хлам, забытый строителями и бомжами. Свободный от съемок
Павел Яцына пил пиво, наслаждаясь чудесным видом красавицы Ялты,
входил в образ одинокого лирического героя песни "Прощай,
моя последняя любовь" и периодически обсыкал с головокружительной
высоты только что построенное навороченное здание
какого-то крутейшего банка. На его модной еврочерепичной
крыше вращались в специальных дырах какие-то бешенного размера
пропеллеры. В один из них как раз и угодила конченная резиновая
шина, которую запустил с крыши Замотаев, вконец обкумаренный
от оглушающей фанеры, жалобных воплей узников обрыганного
лифта и угарной атмосферы киносъемок.
Пропеллер алчно захавал покрышку и стал дробить ее в
мелкую грязную труху. Облако вонючего черного дыма
окутало здание банка, из него полезли, как о#уевшие
тараканы, всякие типы в малиновых и зеленых пиджаках. Радостные
панки швыряли в них всяким гнилым дерьмом; кто-то от смеха
усрался, и его труханы отправились в затяжной полет,
обляпав по ходу своей затейливой траектории немерянное
количество зашуганных до смерти маклеров, брокеров и дилеров.
Финальной мишенью стала лысая тыква какого-то бугая, заводящего в
этот момент офигительный открытый "Плимут". Труханы ляпнулись
на его башку так, что каловые массы залепили его выпученные
от непоняток глаза. На полном газу он рванул в сторону
цирка "Шапито", прорвал его гнилой шатер и вылетел на
арену. Публика от восторга о#уела, но бригада лилипутского стриптиза
пришла в ужас и бросилась сквозь дыру на улицу.
Площадь между банком и цирком была
уже до отказа переполнена врезающимися друг в друга крутыми запорожцами
и иномарками, смачно плюющими на всех верблюдами и дрочащими обезьянами.
Бравые пожарные тупо поливали всех зловонной липкой пеной. Из-за
нее ОМОНовцы в бронежилетах, гермаках и щитах стали спотыкаться
об голых лилипуток. - П#здец
"Титанику", - почему-то сказал Яцына, который в этот момент всеобщего
бардака и панического ужаса прозрел, о чем все-таки надо слабать
следующий альбом.